[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

Шэнь Цинцю было не так-то легко угодить: Шан Цинхуа всякий раз приходилось ломать голову над тем, как бы ненароком не оскорбить его больного самолюбия; с другой стороны, зная воинственный норов обитателей пика Байчжань, лучше не заставлять их ждать.

В каком смысле лучше? Да всё в том же, в каком владелец мелкой лавочки предпочитает приплачивать местному авторитету за «крышу»…

Навстречу ему вышел шиди Лю Цингэ, Цзи Цзюэ [1], как всегда, исполненный радушия. Обменявшись кратким приветствием, он сказал:

— Берегите себя [2], шисюн Шан. А я пойду обратно на тренировочное поле.

Вглядевшись в его лицо, Шан Цинхуа решил, что адепт не горит желанием туда возвращаться, и не удержался от вопроса:

— В последнее время шиди Лю не покидает Байчжань — позвольте поинтересоваться, у какого-то из шиди с вашего пика случился прорыв в самосовершенствовании?

Лю Цингэ славился тем, что неугомонно искал достойных соперников по всему белу свету. На его собственном пике никто не мог претендовать на это звание, а потому обычно он появлялся там не чаще раза в месяц — после чего его адепты стройными рядами направлялись на пик Цяньцао, дабы залечить полученные травмы — так все и узнавали о том, что Лю Цингэ пожаловал. В последнее же время господа с Байчжань денно и нощно осаждали ворота пика Цяньцао. Расходы на их починку изрядно истощали бюджет Му Цинфана, который, само собой, был вынужден то и дело обращаться к Шан Цинхуа за помощью — потому-то тот не мог не обратить внимание на странные перемены в распорядке, поневоле задумавшись, уж не объявился ли на пике Байчжань новый талант, способный соперничать с самим Лю Цингэ — отсюда и вопрос. Однако Цзи Цзюэ угрюмо ответил:

— Не с нашего пика. Это всё Шэнь Цинцю.

Не ожидавший услышать чего-то настолько из ряда вон выходящего [3] Шан Цинхуа улыбнулся, словно оценив шутку, и понимающе бросил, кивая:

— А, Шэнь Цинцю, да… Постойте, Шэнь Цинцю?!

Осознав всё значение этих слов, Шан Цинхуа чуть не подскочил на месте.

Шэнь Цинцю? На пике Байчжань? На тренировочном поле? Что-о-о? Так это его сейчас вбивает в землю Лю Цингэ? Учитывая несравненную способность Шэнь Цинцю вызывать всеобщую ненависть, надо думать, его избивают всем пиком — и, чего доброго, вовсе прибьют! Что же делать? Шэнь Цинцю — главный злодей, на котором держится весь сюжет! Если его сейчас укокошат, кто же будет зверски притеснять Бин-гэ?

Должно быть, эти мысли отразились на его лице, поскольку Цзи Цзюэ возмутился:

— Что за взгляд, шисюн Шан! Не смотрите на меня так, мы не убийцы! Шэнь Цинцю жив-здоров, никто из нас не причинит ему вреда! За кого вам стоило бы волноваться — так это за нас!

Изрядно озадаченный всем этим, Шан Цинхуа последовал за ним на тренировочное поле.

Кто бы мог подумать, что Лю Цингэ и Шэнь Цинцю на базальтовой платформе и вправду честь по чести скрещивали мечи, словно добрые приятели.

Лю Цингэ двигался гораздо медленнее обыкновенного, скорее нанося пробные удары [4], чем сражаясь всерьёз, и даже обычно сурово сдвинутые брови разгладились, не источая привычного смертного холода.

Последний выпад Шэнь Цинцю не достиг цели, и он, слегка нахмурившись, еле заметно шевельнул левой рукой.

Сердце Шан Цинхуа сжалось; краешком глаза он заметил, как на лице Цзи Цзюэ также застыло суровое выражение — похоже, он собирался окликнуть Лю Цингэ.

Переглянувшись, они поняли, что думают об одном и том же [5].

— Я так и знал, что Шэнь Цинцю прибегнет к бесчестным методам, вроде яда или секретного оружия, — с опаской шепнул Цзи Цзюэ.

— Мнения умных людей всегда сходятся! — согласился Шан Цинхуа, признав, что, похоже, шиди Цзи разбирается в амплуа его героя не хуже самого автора. Разве не этот достойный человек в своё время затеял драку в борделе с Шэнь Цинцю, тем самым нанеся удар по репутации двух пиков разом…

Однако вместо этого лорд пика Цинцзин убрал Сюя в ножны и остановился, задумавшись. Вместо того, чтобы покоситься на Лю Цингэ с холодной усмешкой, он обратил к противнику добродушное лицо и с утончённой скромностью признался:

— Не понимаю.

Сделав стремительный выпад [6], Лю Цингэ потребовал:

— Чего не понимаешь?

Стоявший рядом с Цзи Цзюэ адепт простонал:

— О боги! Он опять не понимает!

— Я… Я больше не могу, — шепнул другой. — У меня живот болит, пойду-ка я отсюда…

— Подожди меня, шиди, я с тобой! — заторопился Цзи Цзюэ.

Однако тот отпихнул его:

— Постой, разве ты не только что пришёл?!

Тем временем Шэнь Цинцю вещал на платформе:

— Если бы я использовал такой приём: правой рукой заблокировал бы твой меч, а левой, воспользовавшись возможностью, нанёс бы удар духовной энергией в низ твоего живота, то я мог бы победить…

— Не смог бы, — усмехнулся Лю Цингэ.

— А вот и смог бы, — настаивал Шэнь Цинцю.

— Так что же ты не применил его? — бросил его соперник.

— Одно дело — обмениваться опытом, — сдержанно отозвался Шэнь Цинцю, — но по-настоящему использовать подобные приёмы в тренировочном бою — неприемлемо.

Отвернувшись от него, Лю Цингэ бросил собравшимся вокруг адептам:

— Кто-нибудь один!

На лице адепта, на которого он указал, отразилась отчаянная решимость [7], достойная героя И Шуя [8], и он двинулся на Лю Цингэ, используя приём, только что описанный Шэнь Цинцю, чтобы тотчас быть сметённым с платформы взмахом Чэнлуаня.

— Видишь? Не работает, — заявил Лю Цингэ, зачехляя меч.

Раскрыв веер, Шэнь Цинцю принялся обмахиваться им как ни в чём не бывало.

— Вижу. Реакция шиди Лю слишком быстра. Это и вправду не сработало бы.

— Всякий раз, когда он говорит: «Я не понимаю», — шёпотом пожаловался Шан Цинхуа Цзи Цзюэ, — шисюн Лю вытаскивает кого-нибудь из нас, чтобы показывать это на нём, пока до него не дойдёт…

Неудивительно, что число пациентов с пика Байчжань так возросло, до отказа забив [9] пик Цяньцао.

Шан Цинхуа мог сказать по этому поводу лишь одно.

Эта сволочь Шэнь Цинцю нарочно всё это вытворяет!

В конце концов Лю Цингэ вновь вернулся к тренировке (вернее, зверскому избиению) своих адептов, а Шэнь Цинцю, окликнув Шан Цинхуа, двинулся с пика бок о бок с ним. Когда они уже подходили к воротам, их нагнал Цзи Цзюэ, вручив им по холщовому мешку.

Не понимая, к чему это, Шан Цинхуа